Родом из детства. Часть 2. Отец
Владимир Селиверстович Середа ведет свои корни из Орловской губернии. Бабушка по материнской линии Нина Владимировна Барыкова была из разорившихся помещиков Барыковых. Двоюродный брат отца Владимир Владимирович Барыков в свое время учился в Юнкерском училище, а при советской власти работал главным механиком машиностроительного завода имени Лихачева.
В семье отца было пять братьев, его мать воспитывала их одна и было до того голодно и тяжело, что Володю, моего отца, забрала к себе тетка в Белгородскую область. После десятого класса, в сороковом году отец поступил в Белгородский медицинский институт, но проучится ему там удалось только один год. Началась война. Институт эвакуировали, но отец уехать с ним не смог: не было на дорогу ни денег, ни еды, ни одежды и помощи ждать не откуда было. Отец добровольцем ушел на войну, воевал на Юго-Западном фронте, был контужен. Во время войны заболел тифом, отступавшие бойцы решили оставить его в первой попавшейся деревне, так он оказался на оккупированной территории. Немцы определили отца, еле передвигавшегося после болезни, на конюшню. Он два раза бежал, но каждый раз его ловили и нещадно секли. В сорок четвертом он был освобожден войсками советской армии, и тут же на отца было заведено дело, как на солдата попавшего на оккупированную территорию, а пока шло следствие, его отправили в ГУЛАГ валить лес. Следствие длилось семь месяцев и за это время отец чуть не умер; над парнем, находившемся в крайней степени истощения, с диагнозом — дистрофия, сжалилась местная медсестра и на свой страх и риск положила его в медсанчасть. Следствие пришло к выводу, что отец перед советской властью не виновен, и его отпустили.
Из пятерых братьев после войны осталось только двое. Первый брат погиб в Ленинградской области под Кингисеппом, второй был летчиком и разбился в Эстонии. Третий попал под трактор и умер от заражения крови. Все мое детство отец писал письма, слал запросы, пытался найти могилы братьев, но результатов не было. И только мне удалось их разыскать и съездить на их могилы.
Тогда, в конце сороковых, основной поддержкой и опорой для отца стал его старший брат Александр Селиверстович — человек удивительной судьбы и замечательной доброты. В детстве он был для меня эталоном настоящего мужчины и время, проведенное с ним, я до сих пор вспоминаю с огромным удовольствием. Во время войны дядя служил начальником разведки, был ранен, потерял глаз. Демобилизовавшись, стал служить в Москве в Министерстве юстиции, а затем в комитете по профтехобразованию. Именно он привез отца к себе в Москву и настоял на том, чтобы тот продолжил свое обучение на военном факультете в Ветеринарном институте. Мотивировав это словами: "Какая тебе разница кого лечить? Все равно в шляпе будешь ходить!". Но военным ветеринарным врачом отцу было не суждено стать, за год до его окончания, институт стал академией и утратил свой военный статус и стал полностью гражданским ВУЗом. После окончания ветеринарной академии Владимира Селиверстовича оставили работать в Учебно-опытном подсобном хозяйстве, расположенном недалеко от Москвы в Юрьевском. В 1952 году отца приняли в аспирантуру к академику Мозгову, но проучился он там меньше года.
Еще когда отец был студентом, он имел неосторожность поделиться своей непростой историей с сокурсником по фамилии Денисов. Уж не знаю, что тот был за человек и какую выгоду он получил от своего поступка, но этот Денисов написал на моего отца донос, якобы Середа в военное время работал на немцев и даже носил немецкую форму. На дворе 1953 год. Несмотря на то, что у отца были все документы, подтверждающие, что он невиновен, руководство Ветеринарной академии решило исключить из аспирантуры аспиранта Середу. Что, называется, от греха подальше. И, возможно, это стало бы для отца непоправимым ударом, если бы на тот момент он не был безоглядно влюблен в тогда еще студентку ветакадемии Лиду Семенееву....
Родом из детства. Семья
В то лето 1952 года моя будущая мама решила с подругами поехать подработать в пионерский лагерь при учебном хозяйстве ветакадемии в Юрьевском. Именно там и произошла роковая встреча босой смешливой студентки Лиды и подающего большие надежды красавца аспиранта Володи. Отцу на тот момент было двадцать девять лет и он уже был полностью готов к построению ячейки советского общества — семьи. Дело было за малым, подождать год пока невеста закончит академию. Но уже в феврале 1953 года произошло вышеозначенное отчисление неблагонадежного аспиранта Середы, и жених с невестой вынуждены были на время расстаться, так как отцу пришлось уехать работать в город Лотошино главным ветеринарным врачом. Это сейчас подобная должность звучит громко, а тогда она вовсе не давала ни только приличного заработка, но и права на приличное жилье. Так, мама, приехавшая по окончанию ветеринарной академии к своему жениху, поняла, что в комнате, которую для молодой семьи выделили не то что жить, находиться невозможно. Поэтому отец построил прямо во дворе дома шалаш, в котором и обосновалась молодая семья. Видимо, поговорка "с милым рай и в шалаше", была про моих родителей. Даже то, что главный ветеринарный врач не смог встретить свою невесту по прибытию, был занят, прививал скот, не стало причиной ссоры. В это время отец находился в достаточно сложном эмоциональном состоянии, его до глубины души потрясла история с доносом и то, что академик Мозгов с такой легкостью предпочел избавиться от своего талантливого аспиранта. Маме пришлось много сил приложить, чтобы вывести отца из состояния стресса, да и самой ей пришлось не сладко, понятно, что жене опального экс-аспиранта путь к дальнейшему обучению был заказан и молодую семью "ждал навоз".
По воспоминаниям родителей, вокруг нищета была такая, что люди жили практически на "подножном корму", хлеба не было, за "колоски" сажали. Наверное, сейчас в это сложно поверить, но даже ветеринарные врачи забыли тогда вкус молока и яиц. Поэтому свадьба моих родителей была не то, что скромной, она была никакой.
Осенью 1953 года пришло направление на работу во Владимирскую область в село Дворики. Свое шефство над молодой семьей взял начальник ветеринарного отдела Николай Дмитриевич Завъялов. Для жилья им выделили весь второй этаж земского дома. Родители купили в Москве керосинку, из приданного у отца было две подушки, а у мамы стеганое одеяло и куцый матрац, набитый отходами ткацкого производства. С этим нехитрым скарбом они прибыли осматривать новое жилье. Они ходили из комнаты в комнату и никак не могли поверить своему счастью. Огромная изразцовая печь не работала, зато была чугунная буржуйка и настоящий паркетный пол, который так чудесно поскрипывал под ногами! А прямо за окном лес, золотая осень и такая тишина, что именно в тот момент мама с отцом поняли, что жизнь выправляется. На первом этаже жила семья репрессированных зоотехников и когда они увидели, что на дворе осень, а у молодых врачей никаких продовольственных запасов, то решили подкармливать моих родителей, пока те не встанут на ноги. Выделили им из своих запасов капусты-картошки. Этих удивительных людей родители вспоминают добрым словом до сих пор, и когда мама о них рассказывает, то у нее дрожит голос и наворачиваются слезы. Супружеская чета зоотехников была репрессированный и сослана на пять лет в Сибирь, за то, что их сын, проходя военную службу в Прибалтике, пропал со своего боевого поста. У них отобрали все, собственный дом в Загорске, всю библиотеку и даже посуду. Отец с мамой ходили к своим соседям почти каждый день в гости и наслаждались, по их воспоминаниям, беседами с этими высокообразованными и глубоко интеллигентными людьми.
С первой зарплаты родители купили себе по телогрейке и по паре зимней обуви. Приближалась зима, а ездить, например, к больной корове приходилось иногда аж за десять километров на телеге с лошадью. Изначально планировалось, что отец займет пост заведующего участка, а мама станет ветеринарным врачом в колхозе. Но председателя колхоза не впечатлили пятерки в дипломе моей мамы, и он с ней не слишком был любезен. Тогда отец по просьбе мамы поменялся с ней работой, и это всех устроило. Маме еще досталась огромная межрайонная ветеринарная аптека. Аптека сохранилась еще со времен земства, и в ней было настоящее аптекарское оборудование, сохранившееся еще царских времен. Каждый месяц по аптеке маме приходилось составлять отчет "на многие тысячи" и бесконечные бумаги "по вскрытию умершего поросенка" - в общем, никакой романтики. Хотя нет, конечно, романтика была, например, в походах в лес за дровами, напилят их и давай топить печку, а сами вокруг нее приплясывают — греются, ведь сесть-то не на что, ни кровати, ни табуретки-то нет!
Зато благодаря соседям-зоотехникам, родители вспомнили, что такое молоко, точнее молочная каша. Самым большим их лакомством тогда была рисовая каша на молоке, которую варили на буржуйке. Ели и подсмеивались над собой, мол, шикуют, как буржуи.
Весной матушка посадила огород, развернулась на полную катушку. Посадила все: картошку, капусту, огурцы и даже помидоры, которых уродилось до того много, что ими пришлось кормить соседскую корову, так как банок для консервирования тогда не было. На зиму родители засолили две бочки капусты и запасли картошки, даже часть овощей отправили в голодающим родственникам в Орехово-Зуевск.
А на следующий год в районом центре Струни-не освободилось место главного ветеринарного врача и отцу предложили с семьей переехать, я уже тогда был в обозримых планах. История бывшего главного ветеринарного врача была весьма печальна, как и у большинства людей в то время. Его сын попал в число пятисот расстрелянных студентов по делу Кирова. Родителям выделили половину дома, в другой его части жил конюх с семье. Дом был до того хлипкий, что казалось, будто дуло из всех щелей сразу. Одно было хорошо, дом находился прямо перед лечебницей, и не нужно было тратить время на дорогу. Для мамы никакой работы по специальности не было и ей пришлось первое время работать в лечебнице санитаркой...
Сергей Середа, Президент Ассоциации практикующих ветеринарных врачей, кандидат ветеринарных наук, директор ветеринарной клиники "Центр", г. Москва
http://vetkuban.com/num3_201409.html